Дмитрий Коган о русской скрипичной школе

Category: Интервью

Скрипач Дмитрий Коган о русской скрипичной школе, шести фестивалях, фамилии, Северном полюсе, о том, почему он не участвует в конкурсах и почему у него нет покровителей.

Почему вы решили получать образование в Хельсинки? Сильно ли отличается западная система музыкального образования от нашей?
Дмитрий Коган: Хельсинки только одно из мест моей учебы. Я уехал туда не за системой, а за своим педагогом. Он перебрался в Финляндию, где в последние годы жил и работал. И я не жалею, мне нравится европейская система образования. Хотя изначально она не нацелена на высокие достижения, но это скорее плюс, чем минус. Там не мучают людей, как у нас, не пытаются из каждого сделать суперзвезду.

А как в Японии, Корее, Китае, где сейчас бум скрипачей и пианистов?
Дмитрий Коган: Там берут массовостью. Там практически каждый ребенок занимается музыкой. Но это и хорошо, что так много людей с детства приобщаются к музыке. А у нас проблемная система музыкального образования. Детские школы искусств находятся не на том уровне, когда туда хочется отдавать своих детей. Вот если бы был другой уровень поддержки государства…
На самом деле, мне кажется, сейчас ситуация поменялась, по крайней мере на мой взгляд, в лучшую сторону. Вообще в государстве, безотносительно каких-либо партий. Сейчас уже не так, как 10 лет назад. Строится много новых залов, театров, создаются оркестры. Если взять по стране картину, то огромное количество проблем, но ситуация потихоньку выправляется. А 10 лет назад была сплошная безнадега, и шансов заниматься этой профессией в нашей стране практически не было.

Вы курируете несколько фестивалей, зачем вам так много?
Дмитрий Коган: У меня шесть международных фестивалей. Один проходит в Челябинске, другой – в Самаре, третий – в Хабаровске, четвертый – в Екатеринбурге и т.д. Я считаю, что надо не зацикливаться на каком-то одном месте, а пытаться развивать свое дело в разных уголках страны, на разных территориях. Сейчас еще я активно работаю в качестве художественного руководителя Самарской государственной филармонии, в которой трудится огромное количество коллективов. Это множество проектов, нужно все организовать. Мне этот процесс интересен, мне интересно все, что дает толчок развитию классической музыки.
Мне кажется, сейчас люди снова начали тянуться к высокому искусству, настоящей музыке, настоящей литературе – иначе человек не растет духовно. Да, в 90-е годы у нас был кризис, когда «банка» перевернулась – и все, что было внизу, оказалось вверху, все что было сверху, оказалось снизу, т.е. произошла полная подмена ценностей, нравственных ориентиров и понятий. Я вижу сейчас много думающей, адекватной молодежи. Единственное, молодежь сейчас излишне политизирована. Мне тоже какое-то время это очень нравилось – ощущать себя частью политического процесса, заниматься общественно-политической деятельностью. В последний год у меня произошел какой-то перелом.

Этому были какие-то причины?
Дмитрий Коган: Это все отвлекало меня от моей миссии, от моего призвания. Художник, я считаю, должен находиться вне политических процессов. Я не говорю, что нужно просто встать и играть на скрипке, нет. Можно организовывать фестивали, мероприятия, можно возглавлять какие-то организации: филармонии, оркестры. Но в любом случае нужно заниматься тем, в чем ты профессионал.

Слушательская аудитория в провинции сильно отличается от московской?
Дмитрий Коган: В Москве, в Питере аудитория, если так можно сказать, более продвинутая, но она и более избалованная. Москва такой город, здесь в день проходят 100-200 различных событий, и многие из них высокого уровня. Сейчас в мире не так много городов с такой творческой активностью, как в Москве. Поэтому и публика пресытившаяся, имеет огромный выбор. А в провинции, чем она дальше от центра, тем публика искреннее.

Как вы относитесь к конкурсам? Они помогают молодым талантам или наоборот?
Дмитрий Коган: Вот часто говорят, что спорт ангажирован, что там очень многое решают деньги, по-моему, спорт – это самое объективное из того, что есть. Если бегун пробежал быстрее, прибежал первым, и весь стадион это видел, то это значит, что он лучший. Если футбольная команда выиграла у соперника со счетом 5:0, то все видят, что она лучше. А музыка, искусство – это вещь очень субъективная. Мне кажется, что в искусстве судить очень трудно, если не невозможно. Я вообще не представляю, как судить искусство, потому что сколько людей – столько и мнений. Поэтому конкурс – это несколько усредненная оценка, и как он может быть мерилом человеческого таланта – я не понимаю. Я в жюри конкурсов не сижу – принципиально. Мне эта форма продвижения неинтересна.

Вы из династии выдающихся музыкантов. Музыкальное образование ваших родителей сильно отличалось от того образования, которое получали вы?
Дмитрий Коган: Они получили его в советское время. Та система образования кому-то нравилась, кому-то нет, но она была очень четкая, очень стабильная. А я получал свое образование в 90-е годы, когда в России его получить было практически невозможно, преподаватели повально разъезжались кто куда. Ужасное было время, мы были предоставлены сами себе. Поэтому уровень музыкального образования в нашей стране резко упал.

У вас в тот период не было желания тоже уехать из страны?
Дмитрий Коган: Я учился и в Германии, и в Финляндии, гастролировал с молодого возраста, много времени проводил за рубежом. Это в советское время человек, если уезжал за границу, то уже не возвращался. Сейчас такой проблемы нет, я свободный человек и делаю то, что считаю нужным.

Ваша фамилия вам больше помогает или мешает?
Дмитрий Коган: Честно могу сказать, 50 на 50. Лет 10 назад мне казалось, что она мне дико мешает. В чем-то, конечно, и помогает. У меня в семье были традиции, я вырос на записях своего деда. Правда, он умер, когда мне было 4 года, я не застал его практически. Но я вырос на его записях, у меня были его ноты, с его пометками – это многого стоит. А негатив, конечно, тоже присутствовал. У меня с детства дикое количество недоброжелателей, завистников. Огромное количество людей, которые относились ко мне предвзято – еще меня не зная, уже не любили. А потом я уже прошел те плотные «слои атмосферы», моя карьера уже состоялась, и сейчас мне это, наверно, и не помогает, и не мешает.

Молодым музыкантам сейчас легче пробиться, заработать хорошие деньги?
Дмитрий Коган: Это удел единиц. Я бы на месте родителей не обнадеживался и сам не обнадеживал детей. Пробиться очень сложно. Это сочетает в себе рабский физический труд, труд спортсмена и огромную моральную нагрузку. То есть ты, с одной стороны, должен быть спортсменом, а с другой – творческим человеком. Писатель – да, у него умственный труд, он ночами не спит, находится в творческом поиске, но при этом он не упражняется по 5-6 часов в день. Он не раб своей физики, а я практически спортсмен. Я должен следить за режимом, я не могу себе позволить выпить бокал вина – я живу жизнью спортсмена.

В России сейчас много талантливых скрипачей?
Дмитрий Коган: Их достаточно. Школы нет. Школа утрачена. Мало иметь пуговицы, нитки и ткань – нужно еще и уметь шить пальто. Если мне дать подкладку, нитки, иголку – я не смогу сшить пальто, я все испорчу. Должен быть еще высокопрофессиональный портной. А вот с этим сейчас очень большие проблемы.

У вас на концертах рвутся струны?
Это штатная ситуация.

Вы играете на разных скрипках, они сильно отличаются по звучанию?
Дмитрий Коган: Если вы слышали игру на скрипке Гварнери, и после этого пойдете на концерт, где играют на обычной скрипке, то вы сразу же ощутите огромную разницу.

Скрипка Гварнери принадлежит вам?
Дмитрий Коган: Она принадлежит Фонду уникальных культурных проектов, который мы создали с российским бизнесменом Валерием Савельевым. Мы создали прецедент, Фонд купил эту скрипку в Италии.

Такие скрипки должны храниться в музеях, частных коллекциях или продолжать звучать?
Дмитрий Коган: Только звучать. Только играть – инструмент для этого создан, чтобы дарить радость слушателю. Безусловно, за этими скрипками необходим особый уход, они должны обслуживаться у лучших мастеров. Что касается частных коллекций, то я думаю, что это очень хорошо. Просто, еще раз говорю, моя позиция, чем наш фонд отличается, в чем его цель: чтобы этот великий инструмент, в данном случае скрипка, которую фонд приобрел… Цель заключается не в том, чтобы мы с моим партнером в три часа ночи открывали сейф, доставали оттуда инструмент и вдвоем в тиши им любовались. Этот инструмент должен звучать от Калининграда до Владивостока, и он будет звучать. Наша цель – чтобы лучшие инструменты дарили радость людям. Поэтому я против того, чтобы такие вещи хранились под стеклом, представляя только коллекционный предмет.

Сколько у Фонда сейчас инструментов?
Дмитрий Коган: Сейчас у Фонда девять инструментов: скрипки Гварнери дель Джезу, Петра Гварнери, Руджери, Гваданини, Вильома, альт Вильома, виолончель Вильома, еще одна скрипка Вильома. Все они переданы разным музыкантам, чтобы они на них играли. У нас собраны достаточно раритетные инструменты, и у фонда такой девиз, что инструмент должен звучать.

Сейчас есть мастера под стать Страдивари?
Дмитрий Коган: Если бы они были, то скрипки Гварнери, Страдивари не стоили бы $10 млн. Вы знаете, есть очень много современных художников, портретистов, которые пишут прекрасные портреты, но вы же не сравните их с Рафаэлем, Леонардо да Винчи. Так же и с Гварнери, Страдивари, Амати – невозможно сравнивать.

А как звучит скрипка на Северном полюсе?
Дмитрий Коган: В пасхальную ночь группа депутатов фракции «Единая Россия» в Госдуме, представители духовенства, искусства, общественные деятели под руководством Артура Чилингарова отправились на Северный полюс. Это была уникальная поездка, мне было интересно увидеть все своими глазами. Я играл там 15 минут, в палатке при 0 градусов.

Вы ведь часто даете благотворительные концерты…
Дмитрий Коган: Благотворительность – это огромный пласт в моей жизни. Но это тема, которой я не люблю касаться в интервью. Сейчас многие любят заниматься благотворительностью, но еще больше любят пиарить себя за счет этой благотворительности. Я против этого. Поэтому все свои благотворительные инициативы стараюсь осуществлять просто адресно и напрямую. Могу сыграть концерт, могу подарить деньги, могу подарить что-то другое. Все свои благотворительные концерты я стараюсь играть тихо, без ненужного пафоса.

Назовите пять выдающихся скрипачей из ныне живущих, на ваш вкус?
Анне Софи-Муттер, Джошуа Белл, Франк Петер Циммерман, Ицхак Перлман.

Легко ли искать спонсоров?
Дмитрий Коган: Со спонсорами всегда сложно. У нас нет нормального законодательства, в отличие от других стран, у нас нет закона о меценатстве. Наш спонсор отдает не то, что он может списать с налога, ему гораздо лучше отдать в художественный проект, чем у него заберут налоговые службы. Он от себя деньги отрывает, разумеется, не многим это хочется делать. В этой ситуации все зависит больше от личных отношений, в отличие, например, от зарубежья. Мне сейчас на Западе спонсируют выступление люди, с которыми я даже не знаком. Потому что там это выгодно и поставлено на правильные рельсы, а у нас все по-другому, все строится на личных отношениях.

У многих известных музыкантов были свои покровители, взять, к примеру, Паганини...
Дмитрий Коган: Сперва одна сестра Наполеона помогала ему, потом другая… У меня никогда покровителей не было, а сейчас я уже и сам часто выступаю в роли покровителя. Я всегда всего сам добивался и об этом не жалею. Зато и делал то, что сам хотел, а не то, что мне кто-то навязывал.

Паганини ведь был весьма экстравагантным человеком, любил удивить, мягко говоря. На ваш взгляд, сегодня исполнитель классической музыки должен эпатировать публику ради пиара?
Дмитрий Коган: Когда был Паганини, не было попсы. Он сам был, в некотором роде, попсой. Сейчас шокируют не классические музыканты, а представители поп-культуры, это их ниша. Я не считаю, что я должен шокировать, чтобы привлечь публику. Я должен делать свое дело.



Биография

Дмитрий Коган родился в семье музыкантов. Дедушка — выдающийся скрипач XX века Леонид Коган, бабушка — известная скрипачка и педагог Елизавета Гилельс, отец — дирижер Павел Коган, мать — пианистка Любовь Казинская. В 1996—1999 гг. Коган — студент Московской консерватории (класс И.С. Безродного) и, практически одновременно (1996—2000), студент Академии им. Я. Сибелиуса в Хельсинки.

Коган был первым скрипачом, который выступил с благотворительными концертами в Беслане и после землетрясения в г. Невельске.

В сезоне 2008—2009 гг. в рамках большого концертного тура по городам России дал более 30 концертов. Тур по 42 городам, который завершился в 2009 году, призван пропагандировать классическую музыку и привлечь внимание государства, общества и бизнеса к проблеме поддержки классического искусства.

19 апреля 2009 года, в день празднования Пасхи, Дмитрий Коган первым из людей своей профессии дал концерт для полярников на Северном полюсе.

Уникальная легендарная скрипка «Робрехт», созданная в 1728 году величайшим кремонским мастером Бартоломео Джузеппе Антонио Гварнери (дель Джезу), была приобретена Фондом поддержки уникальных культурных проектов и 1 сентября 2011 года передана Дмитрию Когану в Милане.