Правы те, кто в меньшинстве

Category: Интервью

О том, почему дары свободы не пошли нам впрок, когда молчание – это вранье, а доказывать свою правоту бесполезно, и почему добро все равно победит зло без всякого участия с нашей стороны.
Вас можно назвать скептиком?
Меня – скептиком? Называйте как хотите, ничего от этого не изменится. Надо быть объективным. Не стоит вдаваться в крайности. Но и не забывать, надеяться на лучшее.

О том, почему дары свободы не пошли нам впрок, когда молчание – это вранье, а доказывать свою правоту бесполезно, и почему добро все равно победит зло без всякого участия с нашей стороны.
Вас можно назвать скептиком?
Меня – скептиком? Называйте как хотите, ничего от этого не изменится. Надо быть объективным. Не стоит вдаваться в крайности. Но и не забывать, надеяться на лучшее.

Вы верующий человек?

Да.

Как относитесь к критике в свой адрес?

Если речь идет о критике, то в целом нормально, когда критика объективна. Если же говорить о критиках, то я всегда на этот вопрос отвечаю, что отношусь к театральным критикам, как столб относится к собакам, – отношу всех критиков к писакам.

А если критика исходит от коллег, режиссеров, друзей?

Такая критика очень важна, при одном условии – если человек понимает, про что он говорит. К сожалению, чаще всего критикующие дальше своего носа ничего не видят. Не понимая предмета разговора, при этом пытаются научить окружающих своему видению мира или конкретной ситуации, хотя сами в этом ничего не смыслят. Мне не интересно, когда говорят такие люди. Выслушивать их доводы – пустая и утомительная трата времени.

А изменился профессиональный уровень критиков за последние годы?

Не могу сказать точно, но, по-моему, он никогда не меняется. Остается на том же уровне. Эти люди или боятся потерять свою работу, или боятся высказать мнение, не схожее с принятым мнением, мнением людей, их окружающих. Единственное отличие последнего времени – среди этих людей появилось очень много смелых наглецов.

На ваш взгляд, они часто не понимают суть проблем, которые обсуждают?

Мне кажется, нет. И это касается не только театра, но и почти всех сфер жизни.

Вы самокритичный человек?

Да, конечно. Думаю, даже больше, чем это нужно.

Бывает так, что ваши повышенные требования к самому себе переносятся на окружающих?

Знаете, надо быть терпимым по отношению к другим. Может случиться так, что не всегда требующий человек бывает прав. Поэтому я восхищаюсь успехами других людей. Когда человек достигает чего-то своим трудом, умом, талантом – мне это очень нравится. Мне доставляет удовольствие и радость видеть талантливых людей.

И никогда не приходилось под видом радости скрывать неприязнь?

Никогда в жизни. Хотя, откровенно говоря, мне приходится часто врать. Ну, это служебные ситуации, не имеющие решающего значении. То есть врешь, когда молчишь. Или когда не говоришь, потому что человек не поймет, и можешь его, как ему покажется, обидеть без видимых причин. Такое молчание и есть вранье, тут ничего не изменишь. Но если во время важного спора ты делаешь замечания, настаиваешь на своем, потому что обсуждается стоящее дело, молчать не надо. А когда ты видишь, что безнадега, стоит подумать, надо ли вообще делать замечания...

Многие известные люди утверждают, что с годами им многое стало более понятным и они начали проще относиться к жизни...

Странная позиция. С годами ведь ничего не меняется… Жизнь такая штука, что хочешь-не хочешь, приходится быть серьезным, в конце концов.

В последние годы многое упростилось в нашей жизни, стали доступны вещи, о наличии которых еще двадцать лет назад не приходилось мечтать. Эта тенденция к упрощению сказалась на театре, драматургии?

Да, это так. Нынешняя эпоха диктует свои правила и людям, в том числе драматургам. Трудно осознать время, в котором мы живем. Сейчас нет авторов, которые проанализировали бы происходящее в последние десятилетия философски. Еще нет героя нашего времени. Авторы очень увлечены внешней стороной. В пьесах, как и в жизни, очень много пошлости. Драматургия переполнена эротикой. Свобода, которую мы получили, если можно так выразиться, пошла по легкому пути. Когда-то нам ее не хватало, но с ее появлением ее быстро подменила безвкусица и наглость, к сожалению. Сейчас люди перестали ценить процесс, который ведет к цели. Все очень быстро делается – на раз-два познакомились. Раз-два – и что было нужно, случилось. И раз-два – разошлись. А процесс – самое интересное – потерян.

Какие же качества должны быть у современного драматурга, чтобы достойно описать происходящее?

Ну, для этого надо быть очень талантливым человеком. И помимо таланта надо очень хорошо чувствовать время. Не только настоящее, но и то, которое было и которое, возможно, будет. Во всяком случае, должно произойти так, как происходило в переломные моменты истории. Например, когда была оттепель в шестидесятые годы. В те годы произошло восстание в умах и в искусстве. Тогда появлялись талантливые люди. А сейчас мы и близко не приближаемся по времени к тому, что происходило пятьдесят лет назад. Герои совсем не те, которые должны быть. Вы видели где-нибудь современного героя, который действительно был бы героем? Полета над гнездом кукушки нет. Я имею в виду, что не над чем пролетать.

Почему этого не случилось в девяностые годы? Ведь тогда люди действительно получили свободу.

Потому что людям стали интересны писклявые уроды. Которые вместо слов в песнях стали произносить буквы вырождения. Вы посмотрите, что делается вокруг, посмотрите телевизор. Как вы считаете, этот интерес культивировался или люди сами потянулись к потоку пошлости? Безусловно, культивировался. Но очень много зависит и от тех, для кого производится пошлость. Я не против того, чтобы кто-то там пискляво пел. Но хотелось бы разнообразия. Пускай поют, но имеют право петь и выступать все, надо как-то совмещать пошлость с нормальным творчеством. Не обязательно постоянно показывать то, что нравится большинству. Всегда передовых и мыслящих людей, определяющих настоящую культуру, было меньше. Однако стоит помнить, что всегда, в результате, со временем они бывают правы.

Возможно ли сейчас провести грань между пошлостью и искусством?

Я думаю, что очень много у нас талантливых людей, просто они права выхода не имеют. Много хороших поэтов, много думающих людей, но все закрыто каким-то кругом, общиной какой-то. Талантливому человеку трудно попасть на телевидение, которое смотрят все. Трудно выступить в каком-то известном клубе. Для этого нужны реклама и деньги. Деньги имеют огромное значение.

А может ли эта ситуация измениться?

Я верю в то, что все изменится. Добро победит зло.

И что для этого нужно делать?

Ничего, все происходит само собой. Идет отбор. Вы посмотрите, что происходит в природе. Все это не просто так – это не очень хорошие сигналы, которые напрямую имеют отношение к тому, о чем мы с вами говорим.

Вы по-прежнему занимаетесь боксом?

Спорт – вторая половина моей жизни. Чтобы ты мог твердо стоять на ногах, повернуть резко шею или сделать какое-то движение рукой, нужно, чтобы были мышцы. Я могу еще и бегать, и прыгать, и подтягиваться, и ударить, если нужно.

БИОГРАФИЯ

Валентин Иосифович Гафт родился 2 сентября 1935 года в Москве в семье выходцев из Полтавской области Украины Иосифа Романовича и Гиты Давыдовны Гафтов.
Учась в школе, Валентин Гафт начал участвовать в школьных спектаклях. При этом он никому не признавался в том, что хочет стать артистом. Поступать в театральное училище решил тайком. Документы подал в Щукинское училище и в Школу-студию МХАТ. Случайно за два дня до экзаменов Валентин Гафт встретил на улице знаменитого актера Сергея Столярова и попросил «прослушать» его. Столяров хотя и удивился, но не отказал и даже помог советами. В Щукинском училище Валентин Гафт прошел первый тур, но не прошел второй. Но в школу-студию МХАТ поступил с первой попытки, сдав экзамен на «отлично».
В 1957 году Валентин Гафт окончил Школу-студию МХАТ (мастерская В. О. Топоркова), дебютировал на сцене Театра им. Моссовета. Через некоторое время — в Театре на Малой Бронной, потом — у А. А. Гончарова в маленьком театре на Спартаковской улице. Настоящие работы начали получаться только у А.Эфроса в Ленкоме.
Дебютировал в кино в 1956 году в фильме «Убийство на улице Данте».
С 1969 года — актер театра «Современник».
Супруга — актриса Ольга Остроумова.