Птица счастья завтрашнего дня

Category: Хороший вкус

Полет на воздушном шаре, погоня за акулами, несравненная фрау Моника на страусе и другие приключения в Африке.
Никогда не думала, что в Африке может быть так холодно. Тем более в Южной. В воздухе пять градусов, на моих часах 5.30 утра. Наш облезлый фургон с дюжиной туристов на борту мчится на всех парах по выжженной саванне. Я то и дело засыпаю, но каждый раз просыпаюсь от диких криков:
– Аа-а-а, смотрите, жираф! Аа-а-а, смотрите, бегемот! Аа-а-а, буйвол!

Это орет впечатлительная туристка из Голландии фрау Моника – бабулька, помнившая еще Первую мировую, а может, и самого Наполеона. Она похожа на Жака-Ива Кусто, миниатюрная, как статуэтка, в брючном костюме и с новыми белоснежными зубами. За два часа знакомства в нее уже успела влюбиться вся наша группа и так же быстро возненавидеть ее.
Неожиданно автомобиль резко тормозит. На проезжей дороге стоит львица. Из кустов выходит вторая. Утро перестает быть сонным.
– Не хотите выйти погладить? – спрашивает Жаник притихшую фрау Монику.

Киски деловито обнюхивают колеса, но, сообразив, что это мясо в консервной банке, отправляются восвояси. Я слышу их недовольное рычание: «Понаехали тут, нет покоя ни днем, ни ночью».
Мчимся дальше. В восемь утра, пока солнце печет еще не так беспощадно, мы должны сесть в деревянную корзину и взлететь в небо на воздушном шаре. В Африке это одно из самых любимых развлечений туристов.
В ЮАР мы с Жаном прилетели накануне вечером рейсом Париж–Кейптаун. «Летающие» кровати на борту самолета, фуа-гра на обед и разнообразная выпивка сделали из 10-часового перелета увеселительную прогулку.
Кейптаун оказался обычным европейским городом с небоскребами в центре и роскошными виллами на набережной.
– Ты уверен, что мы вообще в Африке? – спросила я разочарованно Жана. – Где дикие звери, бунгало и коралловые рифы?
– Завтра!
– Ну тогда пригласи даму хотя бы в ресторан на ужин. Хочу стейк из крокодила с кровью, я голодна как зверь.
– Роза, какой ресторан?! Уже все закрыто, еще раз умоляю тебя: никакой самодеятельности, это может плохо для тебя кончиться.
Ах да, я и забыла – последствия апартеида. Много веков назад в Южную Африку понаехали голландцы, потом немцы, французы, англичане. Они насаждали здесь цивилизацию, язык, культуру, религию, строили города, развивали промышленность. Но, видимо, силы были неравными – местное население портило пейзаж райского уголка, кусочка Европы в Африке. И тогда белое правительство решило, что чернокожих нужно отселить куда подальше с глаз долой. Так появилось известное на весь мир слово «апартеид», в переводе с языка африкаанс apartheid – «рознь, раздельность», то есть раздельное проживание, работа и т. д. Апартеид действовал в ЮАР вплоть до 1994 года. Правда, в определенный момент белое население осознало, что не хочет выполнять грязную работу, для чего стали массово привлекаться африканцы (как это знакомо, не так ли?). Жили они в специальных гетто в ужасных условиях – все это стало благодатной средой для появления массовой преступности, с которой, чего лукавить, ЮАР не может справиться и по сей день. Поэтому Жан, конечно, прав – с наступлением сумерек тут лучше не шастать по отдаленным районам, иначе минимум ограбление вам гарантировано. Также ЮАР занимает первое место в мире по изнасилованиям, а десятая часть населения здесь болеет СПИДом.

– Немедленно спать! – приказал мне Жаник. – Тем более завтра ни свет ни заря у тебя полет на воздушном шаре!
– Что-о? Аха-ха-ха!
Нет, я, конечно, смутно помнила, как мой друг в самолете протянул мне листок из блокнота с программой пребывания в ЮАР. Первым пунктом там значилось посещения тюрьмы, где сидел Мандела, потом полет на воздушном шаре, кормление акул из железной клетки под водой, охота на львов, восхождение на Столовую гору, поиск алмазов в отработанной шахте и еще черт знает что. Но я была уверена, что это очередной Жаникин розыгрыш. Я так думала до четырех часов утра, пока ко мне в номер не постучал гарсон с объявлением, что меня ждут внизу в машине через полчаса.

Когда мы подъехали к месту назначения, воздушный шар уже накачивали гелием. Тут только я по-настоящему испугалась: подняться на высоту 1000 метров в открытой корзине с пластиковым полом – это безумие. Я и чертова колеса-то панически боюсь. Года два назад весь мир облетели кадры катастрофы с таким же шаром. Он сгорел в воздухе, и все туристы погибли. Мало того, пока добирались спасатели, останки погибших доели дикие звери. Было видно, что остальные туристы думают приблизительно о том же, и только безумная старушка Моника радовалась так, будто только что любовник пригласил ее за покупками в ювелирный салон. Она первой сиганула в корзинку, включила видеокамеру и замахала мне ручкой в многочисленных браслетах: «Rozi, Rozi, welcome! You – Gagarin, smile! Che-e-ese!» 
Разумеется, я тут же сделала походку от бедра, улыбку Гагарина и прыгнула в корзину с криком «Поехали! ».
Шар стал медленно подниматься.
– Вот вы, русские, все про своего Гагарина, – завел свою шарманку Жаник, – а ведь первыми, кто поднялся в небо, были французские братья Монгольфье. Именно они изобрели воздушный шар и проложили для человечества дорогу в небо.
Внутри корзины было жарко и шумно от газовой горелки. Шар может подниматься только вверх и вниз за счет теплого воздуха, а вот движение влево-вправо происходит по воле ветра, поэтому при длительных путешествиях тщательно изучаются метеорологические прогнозы и ожидается попутный ветер. Когда бабушка Моника стала кричать особенно восторженно, я отважилась наконец высунуться из корзины и посмотреть вниз. Картина была завораживающая: медленно и чинно с разных сторон шли к реке стада самых разных животных – тут были жирафы, антилопы, буйволы, обезьяны, гиппопотамы – все разнообразие животного мира Африки. Под нами в том же направлении летели тысячи птиц. Все они устремились на водопой. Вдали был виден океан, над нами сверкало золотое солнце. Нет, эти впечатления стоили любого риска.

Наконец наш рулевой что-то нажал, покрутил, дернул, и верхушка шара, как крышка от кастрюли, приоткрылась, выпустив часть горячего воздуха. Мы стали медленно спускаться. Посадка была мягкой. Внизу нас уже ждали вышколенные официанты в белых одеждах с ледяным шампанским и накрытый стол с местными деликатесами.
Южноафриканская кухня, скажу я вам сразу, – это смесь кухни голландской, немецкой, французской и прочих европейских. В общем, колбаски, барбекю, рис, кукуруза – ничего особенного. Экзотика, конечно, есть, – например, ЮАР – единственная страна, где можно попробовать стейк из мяса обезьяны, но я называю это гастрономическим трэшем. На что следует обратить внимание в Южной Африке, так это на обилие свежайшей рыбы, что для страны, омываемой с трех сторон океанами, вполне естественно. У стола мое внимание сразу привлекла небольшая рыбка, называемая здесь кингклип, или креветочная рыба. Я ее пробовала в Японии сырой в виде сашими. Но больше всего японские гурмэ ценят у кингклипа ее маленькую нежную печень. Если кингклипку приготовить на пару, ее мясо становится розовым, сладковатым на вкус и от мяса креветок ее практически не отличишь. Также ни для кого не секрет – ЮАР производит очень неплохие вина, которые в последние годы потеснили на рынке многие известные европейские бренды. Южная Африка занимает восьмое место по объемам производства вина, продукция экспортируется в 50 стран мира. В винах ЮАР есть все лучшее, что есть в винах Старого Света, но еще много новых экзотических оттенков аромата и вкуса.
Вот и фрау Моника несколько переборщила с дегустацией. Вначале она выпила с Жаником за братьев Монгольфье, потом со мной за Гагарина, потом потребовала ружье, потом встречу со львом, потом с Нельсоном Манделой, ущипнула симпатичного темнокожего официанта за задницу и наконец уснула под кустом посреди саванны.

Следующий день пребывания в Африке обещал быть еще более незабываемым. Утром у входа в гостиницу меня ждали Жаник и ставшая уже местной достопримечательностью фрау Моника. Она была в шляпе с широкими полями и с довольно большим африканским барабаном в руках.
 – Увидела тут в сувенирной лавке, не смогла удержаться, – сверкнула зубами старушка.
– Розочка, у меня важные дела, срочно вызвали в Преторию. Оставляю тебя в компании фрау Моники. Корабль уже ждет вас! – сказал Жаник.
Корабль оказался небольшим суденышком, а на море, как мне показалось, разыгрывался шторм. Тем не менее у трапа толпилось много народа, некоторых я уже знала по вчерашнему путешествию на воздушном шаре. Мужчины встретили нас с восторгом.
К сожалению, об истинной цели прогулки в океане я узнала слишком поздно. Уже через час болтанки почти у всех на корабле началась морская болезнь. У всех, кроме Моники. Наглотавшись каких-то таблеток, она твердо стояла на капитанском мостике с видеокамерой наготове и коршуном высматривала что-то вдали.
– Что вы там высматриваете, фрау Моника? Спасателей Малибу?
– Акул, милочка моя, мы ведь ради них здесь собрались.
 Прошло еще около часа времени. Качка не прекращалась. Волны были не то чтобы высокие, они были какие-то длинные и медленные. При подходе волны нос нашего корыта начинал медленно приподниматься, потом поднималась средняя часть корабля, а когда уже на гребне оказывалась корма, нос уже просто смотрел в синюю бездну. И так до бесконечности. Это сводило с ума. Судно отошло от берега на многие километры. Многие пассажиры уже не могли добраться до туалета и, стоя на карачках, тошнили себе прямо за борт, а акулы все сторонились нашего общества. Двум дамам стало совсем плохо, и пассажиры потребовали у команды повернуть корабль к берегу. Вместо этого капитан вызвал службу спасения. Она появилась довольно быстро – крохотная надувная лодка с моторчиком. Естественно, плыть на ней никто не решился, посчитав, что это равносильно самоубийству.
Когда положение стало совсем безнадежным и я была готова возглавить бунт на корабле, вдруг мне послышалась родная русская речь.
– Ну что, Колян, еще по одной?
Я, право дело, думала, это уже галлюцинации, но тут заметила на скамейке троих мужчин, разливающих что-то в одноразовые стаканчики.
– У вас еще одного стаканчика не найдется?
Соотечественники без лишних вопросов налили «лекарства» и мне. Теперь я знаю: нет в мире ничего хуже африканской водки, но от качки она помогает.  Мы разговорились. Мужчины приехали на конференцию из разных городов России перенимать африканский опыт по созданию страусиных ферм.
– Страусы спасут Россию! – начал свой рассказ фермер Айдер из Кемерова, но тут на корабле заговорила громкая связь. Капитан объявил, что все акулы скоро будут в гости к нам, потому что у него есть для них небольшой сюрприз. Тут на палубу выкатили внушительную бадью, набитую протухшими внутренностями животных и кровью. Вонь стояла такая, что плохо стало даже Монике. «Вкусняшку» выбросили за борт и стали ждать. Наконец фрау Моника подала голос:
– Аа-а-акулы-ы-ы!
Мы радовались так, как терпящие бедствие моряки радуются внезапно показавшейся суше. Капитан объявил по рации, что желающих могут спустить под воду в железной клетке для знакомства с королевой морей и океанов, так сказать, нос к носу. Те, кто еще мог шевелиться, посмотрели в сторону Моники. «Я уже спускалась к аллигаторам», – коротко сказала Моника.
Тем временем акулы быстренько склевали свою вкусняшку и уплыли. Капитан наконец-то решил, что сполна отработал деньги туристов, и повернул судно в обратный путь.
Ступив на твердую почву, мы шли, держась друг за друга, и удивлялись собственной везучести: вчера мы покорили небо, а сегодня океан. И при этом все остались живы. Завтра нам предстояло спуститься в заброшенную шахту и поискать там алмазы – еще одно любимое развлечение туристов. А вдруг опять повезет!
На берегу ко мне подошли русские фермеры.
– Роза, вы не посоветуете, завтра хотим посетить местную страусиную ферму, а там хозяин говорит на каком-то странном языке африкаанс, мы и английский-то с трудом знаем, может, вы можете помочь?
– Я бы с радостью, но африкаанс не бельмес, зато знаю одну мадам, для которой он почти родной. Уверена, она вам поможет.
Я кивнула на Монику.
В ЮАР одиннадцать только официальных языков и английский, увы, не самый распространенный. Африкаанс очень похож на фламандский, а фрау Моника, как я уже писала, из Голландии. Да я сама видела, как она щебетала на нем с темнокожими официантами.
Моника заупрямилась ехать с какими-то русскими на какую-то ферму. Вот если бы я поехала с ней за компанию, тогда - оля-ля! «Найду ли я завтра алмаз – это большой вопрос, – рассуждала я, – а вот о сумке из страусиной кожи я мечтала давно».
Спрос на страусятину растет в мире быстрее, чем сами страусы. Трудно найти часть страусиной тушки, которая бы не нашла своего применения в промышленности, медицине, косметологии и даже fashion-индустрии. С незапамятных времен страусиными перьями украшали рыцарские шлемы, дамские шляпы, боа и бальные платья. Именно благодаря перьям и началось в XVIII веке в ЮАР одомашнивание страуса. К 1863 году поставки перьев в Европу достигли промышленных масштабов. К 1913 году индустрия страусиных перьев стала четвертой по величине экспортной составляющей ЮАР после золота, алмазов и шерсти. Килограмм перьев стоил очень дорого, и владельцы страусиных ферм в одночасье стали богачами, обзавелись дорогими виллами, которые в народе звали «перьевые дворцы». Когда мода на перья прошла, всех страусов выпустили на волю, но не надолго. Кожа страуса стала еще одним ценным продуктом страусоводства, сочетающим в себе высокую продажную стоимость и превосходное качество. Изделия из страусиной кожи ценятся не меньше, чем из крокодила.
Но и это далеко не все. Глаза птицы и ее сухожилия пользуются спросом в медицине, коготочки на ножках с удовольствием покупают в Амстердаме для огранки алмазов. Ну а когда в Африке мясо птицы распробовали, стала страусятинка для местных жителей национальным продуктом. Она составляет основу традиционной кухни таких стран, как Кения или Намибия. Именно стейк из страуса предлагают в местных ресторанах как национальную экзотику.
Сегодня уже во всем мире гурманы сходят с ума по страусятине. Животноводство Японии, Америки и Западной Европы срочно меняет приоритеты развития. Прогрессивное человечество отказывается есть свинину, говядину и даже птицу, отдавая предпочтение страусиному мясу. Нежное и сочное со вкусом дичи, оно практически не содержит холестерина и жира. В нем 22% белка, почти все аминокислоты и всего 114 калорий на 100 граммов.  На сегодня из всех видов мяса это самый диетический и здоровый продукт. Прощай коровье бешенство, лишний вес и сердечно-сосудистые заболевания. Специалисты-диетологи уверенно прогнозируют постепенное вытеснение традиционных видов мяса в пользу страусятины, которую называют продуктом XXI века. Обо всем этом я узнала от хозяина страусиной фермы, а от себя могу добавить, что лучшие повара Италии, Китая, Японии и Франции полюбили этот продукт еще за его высокую восприимчивость к разного рода специям и приправам. День страуса – один из самых почитаемых на Черном континенте праздников, который постепенно становится международным. Уже несколько лет его отмечают и страусоводы России. Когда наши соотечественники узнали, что страусы могут легко переносить 20-градусные морозы и яйца откладывают прямо в снег, решили: «Это по-нашему!» И стали страусы обживать бескрайние просторы Сибири и Дальнего Востока. Кстати, о яйцах. Их используют в пищу в вареном виде (время варки – 1 час 15 минут) или готовят из них яичницу-болтунью. Одного яйца достаточно, чтобы накормить 12 человек, – кроме того, яйца страуса входят в состав многих блюд, украшающих меню лучших ресторанов в Европе и Америке.
Кстати, защитники животных и вегетарианцы тоже могут особо не волноваться. При всей неземной красоте «крылатого верблюда», бездонной глубине его чудесных глаз, пушистости ресниц интеллектом птица явно не обременена. В ее голове всего 40 граммов мозга. Страуса считают самой глупой птицей в мире. Именно поэтому, приехав на ферму, я старалась держаться подальше от этих огромных цыпочек. Мало что им не понравится, ударом ноги страус может убить собаку, а если клюнет в голову – дырка обеспечена. А вот фрау Моника тут же попыталась оседлать птицу, что ей с блеском удалось, а потом еще и выдрала из хвоста очумевшей птицы красивое перо на память. К счастью, без последствий.
На следующий день нашего короткого, но насыщенного путешествия мы с Жаником покидали ЮАР. Жан с каким-то доисторическим черепом для своего этнографического музея, я с яйцами, красивой сумкой из страусиной кожи и большим африканским барабаном, который мне на память подарила несравненная фрау Моника.