Sotheby's умеренно либеральный

Category: Коллекционеры

Искусствовед Михаил Каменский давно играет заметную роль на российском арт-рынке. Он организовывал первую российскую ярмарку современного искусства АРТ-МИФ и первый художественный аукцион «Альфа-Арт», а с 2007-го возглавляет «Sotheby's Россия и СНГ»

Михаил, расскажите, как вы пришли на арт-рынок?

На художественный рынок я пришёл фактически из «дома», потому что родился в семье искусствоведческой, от коммерции прямо скажем, очень далекой, но я с детства был вовлечён в художественную жизнь и с определённого этапа своей жизни увлёкся сначала теорией художественного рынка, затем PR событий художественной жизни, потом поработал в качестве пресс-атташе первой Российской художественной ярмарки «АРТ МИФ», потом стал заниматься художественным рынком в институте Искусствознания в секторе изобразительного искусства архитектуры, потом работал много лет в качестве обозревателя художественного рынка в ИД «Коммерсантъ», у меня была галерея, я был директором первого аукционного дома Российского под названием «Альфа АРТ» и, наконец, пришёл к тому чем я сейчас занимаюсь.

Допустим, у меня есть какая-то антикварная вещь или предмет с историей, и я хочу продать ее через аукцион  Sotheby’s. Расскажите,какие шаги для этого мне нужно предпринять? Какими будут мои первоначальные затраты?

Для начала вы должны знать, что вы хотите продать, то есть вам следует сделать экспертизу, и когда выводы этой экспертизы подтвердят осмысленность ваших намерений, то тогда вы выбираете ту организацию или же дилера-специалиста, который является профильным относительно предмета, который вы собираетесь продать. Если вы хотите получить максимум, вы должны получить мнение о стоимости предмета из разных независимых источников, но а дальше уже полагаясь на рекомендации или собственную интуицию, обращаться к тому специалисту, который вызывает у вас наибольшее доверие. Если говорить о затратах, то экспертиза без использования технологий, то это сумма от 500 до 1000 $ сегодня на российском рынке, а если с применением технических новинок, то от 2000$ и выше в зависимости от тех исследований, которые нужно проводить и какие требования предъявит покупатель.

Чем Sotheby’s в России отличается от Sotheby’s в любой другой европейской стране?

В разных развитых странах, где присутствует Sotheby’s, параллельно присутствует множество дочерних компаний. То есть, самостоятельных юридических лиц, у которых в качестве учредителя выступает компания Sotheby’s. Структура компании у всех одинаковая, а объёмы работы – разные, всё зависит от рынка, от того, проводятся ли аукционы в этих странах, городе или нет, и от взаимоотношений отдельно взятого государства со всем остальным миром. Это всё те факторы, которые определяют общие черты или отличия той или иной страны. Если дочерняя компания Sotheby’s находится в одной из стран Европейского сообщества, то там гораздо проще, потому что не проблемы ввоза/вывоза, так как существует единая таможенная, единая налоговая политика, и соответственно, единые стандарты с точки зрения законодательства. В России относительно умеренно либеральная политика в этом вопросе. Можно проводить аукционы, нет никаких запретов, есть только лишь понимание того, что покупатели, приходя на аукцион в Москве, или в Санкт-Петербурге, или в Екатеринбурге, скорее всего, будут чувствовать себя не столь свободно, как в Лондоне или в Нью-Йорке, потому что очень сложно что-то покупать в нашей стране, соблюдая анонимность. Поэтому пока что мы не экспериментируем и не проводим в России торгов, а в Париже, или в Амстердаме, или в Брюсселе это можно делать гораздо проще. 

Скандалы с поддельными произведениями искусства постоянно сопровождают работу разных аукционов. История с «Одалиской» Кустодиева, купленная Вексельбергом и оказавшаяся подделкой, демонстрирует, что от ошибок не застрахованы даже ведущие аукционные дома. В чем вы видите проблему? Или сегодня настолько мало специалистов данной области и так много искусных мошенников, что в принципе невозможно гарантировать подлинность?

Исторически в нашей стране так сложилось, что большое количество значимых произведений выкупалось, или дарилось, или конфисковалось или иным способом передавалось в пользу в музеев. В итоге в свободном обращении не оказалось необходимого количества работ для поддержания достойного уровня художественного рынка и это приводит к тому, что цены растут, порой неадекватно, и это проводит к дефициту на рынке. Этот художественный голод пытаются погасить за счёт подделок. И результатом такого скудного рынка так же является ограниченность экспертизы, отсутствие определённых юридических и этических норм в экспертном сообществе.  А когда за плечами у эксперта стоят поколения специалистов, и особенно, если это семейный бизнес, где-нибудь в Париже, например, то эти ценности, навыки, приёмы передаются по наследству столетиями.  У нас же эта традиция появилась совсем недавно, и эксперты такие же люди, как и все остальные, и они видят, что происходит вокруг, как меняется рынок,  и, попадая в круговорот событий, не выдерживают – срабатывает человеческий фактор. Особенно это видно  на пике насыщения рынка художественными предметами, по огромным ценам, многие не всегда выдерживали стандарт качества, торопились, кто-то были недостаточно добросовестны и пропускали через себя произведения искусства без должного анализа, а какие-то, их конечно меньшинство, совершенно сознательно сотрудничали с фальсификаторами. В основном те ошибки, которые возникали в конце 90х и первой половине 2000х годов это следствие неподготовленности наших экспертов к тому валу произведений искусства на Российском рынке.

Что сейчас в трендах на Российском и мировом рынке аукционов? Что покупают, ваш  прогноз на ближайшие три года?

В мировом тренде всегда были и есть и будут импрессионисты и модернисты. Это самый дорогой сегмент художественного рынка. Где цены могут доходить до сотен миллионов долларов. Всё дело в том, что на протяжении многих лет самые богатые люди мира вкладывали свои деньги в очень дорогие произведения определённых групп художников, в определённые имена и таким образом создавая прецеденты. И каждый раз, каждый цикл развития художественного рынка в этом сегменте опирается на предшествующий. Бывают падения, бывают подъёмы, но всё равно эти движения поступательные. И там где есть такое высокое общественное внимание и такие большие деньги, там всегда присутствуют и книги, и открытки, и выставки, и музейные собрания, то есть это объяснение и интерпретация, воспитание новых поколений на этом изобразительном материале. Таким образом, всякий раз, каждый цикл приходящие на рынок молодые коллекционеры уже подготовлены к восприятию именно этого направления в искусстве, они его знают. И естественно, то, что понятно, то и покупают. Когда у людей много денег, когда новые виды рынков приносят большие деньги очень небольшому количеству людей, то между ними возникает колоссальная конкуренция, а эта конкуренция приводит к росту цен вот на эти, несомненно, эталонные произведения, ценности. Это что касается импрессионистов и модернистов, тут всё предельно ясно, но вот возникает более сложная  мода на современное искусство, которое бесспорно представлено очень талантливыми людьми, а цены, на которое  эквивалентны искусству конца 19 века и первой третьи 20 века. А иногда даже перехлёстывает стоимость работ импрессионистов, и тогда возникает вопрос «Как же так?». Ведь данное искусство ещё не могло естественным путём обрасти такой высокой рыночной стоимостью, подкреплённой убедительной прецедентной базой. А ответ такой, что цена достигается за счёт обширной рекламы, в рост цен вкладываются очень большие деньги уже за счёт самой художественной индустрии, галерейным и музейным сообществами, искусствоведческим, коллекционерским кругами, дилерским, наконец. Можно назвать такой процесс некой художественной «инъекцией», которая очень хорошо работает. С точки зрения искусства, не имеет значения, сколько это стоит, потому что все, что не достойно, оно само исчезнет в никуда в течение 200 лет, а остаётся только всё самое ценное.

На российском рынке популярно само русское искусство разных периодов. В первую очередь 20-е годы, сейчас приходит мода на работы советского периода, таких художников как Александр Дейнека, Александр Самохвалов, Юрий Пименов, Александр Осмёркин, Павел Никонов, Николай Андронов, Таир Салахов и другие. К ним возникает большой интерес сейчас, и он естественный. И одновременно с этим довольно искусственный интерес формируют дилеры к искусству, которое маркировано термином Соцреализм. Это искусство идеологическое, которое обслуживало советскую идеологию, в котором было значительно меньше таланта, а гораздо больше идеологического клеше. Но данное искусство очень занимательно и познавательно особенно для социолога, например, который изучает эпоху ушедшего Советского Союза. Безусловно, это очень любопытно расшифровывать, пытаться понять, что за этим стоит, какие несправедливости и мучения миллионов людей. Вот ради этой непонятности,  ради этой экзотики многие люди стали платить большие деньги, создавать фонды, собирать коллекции  данного направления. Но я считаю, что советское идеологическое искусство со временем может, и будет ещё дорожать, но только с точки зрения история развития государства и общества, а с точки зрения художественной составляющей – 99% уйдёт в никуда, в запасники. А искусство 20-30х годов, то есть русский авангард, лучшее из него, что по сути мимикрировало под русский соцреализм будет дорожать, будет популярно и дальше, и за этим будут гоняться, это будет стоить миллионы, собственно, что уже и сейчас происходит.

Есть мнение, что Россия дала миру очень мало художников с мировым именем (Кандинский, Шагал да Малевич) если сравнивать, например, с плеядой писателей и композиторов. Как вы думаете почему?

Известность, это же понятие относительное. Что значит известные художники? Условно, это значит, что какие-то конкретные люди (современное человечество) о каких-то художниках слышали больше, о каких-то меньше по разным причинам. Наша страна была вырвана из мирового контекста в течение десятилетий, большая часть 20 века фактически прошла вне международного культурного и информационного обмена. И поэтому не так многие стали известны. В результате культурного изоляционизма в нашей стране, очень многие художники оставались только на территории СССР, и по этой причине в мире нет ни одного системного собрания русского искусства, через которое культурные люди могли бы узнавать, что есть такие русские художники. Есть Лувр, есть Тейт, есть Метрополитен, но там нет собраний наших художников, просто есть их отдельные произведения, но по ним невозможно составить себе представление о том, что такое русская художественная школа. И никому собственно не интересно теперь это делать, если только какой-нибудь олигарх не захочет собрать коллекцию и подарить её западному музею, но, на мой взгляд, это больше утопический проект. Это, во-первых. Во-вторых, русская икона вполне себе известна в мире, русский авангард вполне себе известен и популярен, русская реалистическая художественная школа – она схожа с немецкой или французской школой, не хуже, не лучше. Просто учиться начинали у Европы и то своё, то оригинальное, что вносила русская школа, это всё находится в российских музеях, а за рубежом этого нет, по этой причине русские имена никому и не известны. Если вы спросите среднестатистического европейца о русских художниках, попросите назвать имена, то я думаю, что он не назовёт никого, даже Малевича. А если вы спросите русского человека хотя бы со средним образованием назвать кого-нибудь из европейских художников, то он точно сможет вспомнить Рембрандта или Леонардо Де Винчи. Хотя русские художники достойны точно такого же почтения, признания и почитания, как и европейские, но исторически так сложилось.

Когда наши музеи начнут хоть что-то покупать? И продавать.

Русские музеи действуют в рамках существующего законодательства, которое не предусматривает возможность продажи чего-либо из своих фондов, поэтому музеи государственные ничего не продают и не продавали последние десятилетия. А что касается приобретения, то музеи покупают, это происходит двумя путями, либо за счёт  государственного бюджета, как правило, небольшого, потому что он делится между всеми музеями страны. Поэтому, если необходимо сконцентрировать все силы на покупку чего-то дорогостоящего и ценного, то все средства идут приобретение одного или двух произведений искусства, которые потом соответственно будут размещены в одном или двух музеях, а все остальные останутся ни с чем. Другой способ, который сейчас музеи изо всех сил используют, пока есть возможность, это когда предметы искусства покупают спонсоры и дарят, это более эффективный способ расширения музейных фондов. В последнее время тому множество примеров, например, когда коллекцию Ростроповича и Вишневской приобрёл Алишер Усманов и подарил Российской  Федерации в лице музея Константиновского Дворца. Или вот последний пример, в чём я сам принимал участие, это когда бизнесмены Ивановской области скинулись и купили в ходе жёсткой борьбы архив Андрея Торковского, который в ближайшее время будет привезен в дом-музей Торковского в городе Юрьевец. На данный момент там строится надёжное хранилище для этого архива.

Есть ли конкуренция на нашем рынке между западными  и российскими аукционными домами и  какие перспективы у последних?

Нет конкуренции. Пока не конкурентноспособен российский рынок по сравнению с Sotheby’s или ближайшими его конкурентами. В ближайшем будущем сложно представить какие-то продвижения, а не в ближайшем, я вполне допускаю, что мы выйдем на нужный уровень. У нас есть замечательные российские аукционные дома, которые хорошо работают, и есть, у кого набираться опыта. Потому что есть модели эффективные, европейские и американские, поэтому это проще. Хотя с точки зрения мощи, мы ещё далеко от этой цели. Хотя вот есть купленный русскими предпринимателями довольно известный  аукционный дом Phillips, который входит в 20-ку крупнейших мировых аукционных домов, но правда он от этого русским не стал, просто за ним стоят русские инвестиции. Пожалуй, и всё.

Sotheby’s развернул в свое время бурную деятельность в сфере виртуальной торговли предметами искусства и старины. На сайте прошло не мало интересных торгов. Как вы оцениваете перспективы виртуальных  торгов?

Это не только Sotheby’s развернул, это просто бала такая практика. Предполагалось, что online торги смогут если не заменить, то, по крайней мере, успешно конкурировать с живыми аукционами. Это была мировая тенденция, и в этот тренд довольно многими компаниями было вложено много средств. Но потом стало ясно, что всё-таки такие материальные объекты не тиражные, как искусство, их предпочитают покупатели «ощупывать и обнюхивать», это всё равно личностное, даже интимное общение, и заменить его интернетом невозможно и не правильно. Это было некое заблуждение. Такая практика не исчезла, она присутствует, но в качестве вспомогательной формы участия в аукционах. Например, такая же, как покупка через телемост, или по телефону, или через представителя, или внесением пред заявки на определённую сумму.

Михаил, скажите, а вы сами пытались когда-нибудь коллекционировать? Необязательно предметы искусства. Может быть пробки от вина, тарелки из мест, где бывали, марки или редкие монеты?

В детстве, как и любой нормальный ребёнок, я коллекционировал вещи. У меня была большая коллекция, например, марок, этикеток, сигаретных коробок. Самая замечательная коллекция из того, что мне пришло голову собирать, была коллекция ключей. Они очень красиво висели на нитях на стене, а при сквозняке мелодично позвякивали.

Есть ли планы на ближайшее время открыть какие-то школы для повышения квалификации специалистов в области аукционного бизнеса?

Мы регулярно читаем лекции и мои коллеги, которые приезжают в Россию, я сам читаю, это раз. Во-вторых, вот эта магистерская программа в Высшей Школе Экономики. Я принимаю в ней непосредственное участие, буду вести курс «Истории художественного рынка и по истории аукционов» с марта этого года. Поэтому, да, это правильно, на мой взгляд, рассказывать, что у меня за плечами, делиться опытом. Хотя эксперты по русскому искусству и так существуют только в России, они здесь рождаются, они здесь получают должную квалификацию, потому что фонды, изучая которые, можно стать специалистом, они только здесь. А вот чтоб стать экспертом в западном искусстве, то необходимо ехать и за границу, и в России работать – в Пушкинском музее, в Эрмитаже – у нас замечательные гигантские фонды Западноевропейского искусства.