Неудобный Эгераат

Category: Территория

Эрик ван Эгераат – голландский архитектор с мировым именем, который построил более ста объектов в разных странах мира, но, пожалуй, особенно успешную карьеру сделал в России. Ни у одной западной звезды в портфолио нет такого числа реализованных у нас проектов, как у Эгераата, причем не только в столице, но и в регионах — Ханты-Мансийске (Шахматный клуб и бизнес-центр), Сургуте (ТРЦ «Вершина»). Эгераат участвует в конкурсе на проект здания Музея казачества в Волгограде, достраивает башню «Меркурий Сити Тауэр». Но еще больше у Эгераата в России проектов нереализованных. Из многих ему приходилось уходить со скандалом…

Вы очень тщательно подходите к выбору строительных материалов. Что сейчас предпочтительнее?
Здания в Москве сегодня утратили то функциональное качество и качество материалов, которые здесь присущи старым зданиям, например сталинским. Сейчас предпочитают строить тонкие стены, тонкие оконные конструкции, к которым если прислониться, можно вывалиться наружу. И так, в общем-то, везде. Когда смотришь на старые здания, понимаешь, что вот это на века! Материалы, проекты – все было очень качественным. О нынешних проектах, думаю, такого никто сказать сейчас не может. Если вы хотите что-то особенное построить в центре города, качество материалов должно быть высокое, а также высоким должно быть умение вписывать постройку в городской контекст.

Сейчас вы консультируете российское правительство, как грамотно распорядиться спортивными объектами в Сочи после окончания Олимпиады. А что вы думаете о проекте по реконструкции стадиона «Динамо», в котором принимали активное участие? Есть у вас ответ, как сделать столь затратные циклопические объекты прибыльными? Это особенно актуально для русских нуворишей, которые покупают футбольные клубы по всему миру, строят стадионы и не всегда могут из всего этого извлечь прибыль…
Могу сказать, что проект «ВТБ Арена», который вы упомянули, очень нужен Москве. Такие стадионы в столицах становятся знаковыми объектами, понимаете? Они способствуют оживлению городской среды. Но в случае неудачи они ложатся на город тяжким грузом. В последнее время для многих футбольных и спортивных клубов настали нелегкие времена. Поддерживать финансовую базу клуба становится все труднее. Мы видим, что в традиционных футбольных странах, таких как Англия и Голландия, футбольные клубы становятся банкротами из-за отсутствия коммерческой составляющей в клубных проектах. В проекте «Динамо» такого нет. Мы предложили в своем проекте объединить три функциональных момента в одном комплексе: футбольную и ледовую арены, а также развлекательную часть, включающую торгово-гостиничную составляющую. Кроме того, особое место в комплексе займет детский спорт. Коммерческая часть и многофункциональность позволят стадиону неплохо зарабатывать. Можно будет проводить концерты классической и рок-музыки. Это первый такого рода проект в России. Убежден, что те времена, когда крупные урбанистические объекты выполняли только одну функцию, например спортивную, ушли в прошлое. Кстати, сейчас я предложил реконструировать существующий в Роттердаме стадион Feyenoord, превратив его также в спортивный и торгово-развлекательный центр, и эта идея с восторгом была принята.

Не могу не спросить: ваши многие проекты сопровождаются скандалами – очевидно, что вы с вашими принципами не всегда готовы мириться с российской спецификой. И все-таки вы продолжаете работать и подолгу жить в России. Почему?
В России больше возможностей, чем в других странах. Это делает ее очень привлекательной, несмотря на все ошибки и шероховатости. Я знаю, что Россия не Европа, но и уж точно не Азия. Качество жизни и личная философия помогают мне уживаться со всеми неурядицами и странностями бытия. Мне помогает внутренняя свобода. Друзья говорят мне: «Ты сумасшедший. Что ты там вообще делаешь, в этой России? Как ты там выживаешь?» А мне нравится. Я вроде как доказываю себе и другим, что качественно работать и жить можно независимо от страны.

Скажите, какие есть риски в работе с российскими девелоперами?
Везде бывают плохие ребята. Чем старше я становлюсь, тем важнее для меня становится работа с хорошими людьми. Одна из причин, почему мне нравится трудиться в России, даже если бывает сложно, – это то, что у вас люди очень живо выражают то, что им нравится, что не всегда бывает в других странах. Работать в Германии, скажем, проще, потому что немцы знают, как все сделать совершенно идеально, но минус в том, что у них очень мало фантазии. Хорошее они могут сделать, особенное – нет. Чем больше я работаю, тем больше я ориентируюсь на то, чтобы качественно воплотить свою архитектурную идею.

У нас есть проблема сноса старых зданий. Только русские так не любят свое прошлое или такая проблема есть и в Европе?
Во всем мире, даже в Нью-Йорке, чтобы снести что-то, нужно проделать огромную бумажную работу и долго убеждать людей в целесообразности такого решения. Судя по всему, вы в России получаете удовольствие от сноса памятников, и никого не тревожит их судьба. Это, по крайней мере, странно. Старые здания ведь отлично комбинируются с новыми. Скажем, если я куплю или построю суперсовременный дом и рядом будет расти старое дерево, то весь концепт будет серьезнее выглядеть, ценнее.

Очень жаль, что так и не реализован ваш проект «Русский авангард»…
Это проект, которым я очень горжусь (пять высотных зданий различной этажности, названных именами выдающихся русских художников начала ХХ века: Кандинский, Родченко, Попова, Малевич и Экстер; архитектурная концепция каждой башни основана на определенной картине этих художников. – Прим. ред.). Это попытка поведать российской публике, чем была знаменита Россия за рубежом десятилетиями.

Многие наши миллионеры заядлые коллекционеры. У некоторых коллекции становятся столь значимыми, что они начинают мечтать о частном музее. Слышал, что один такой музей вы строите в Волгограде… Причем его презентация прошла в Риме.
Да, заказчик из России, торговая компания «МАН», хочет построить в Волгограде Музей истории казачества для размещения своей частной коллекции. Для участия в конкурсе на проект нового здания музея были приглашены шесть архитекторов из шести стран Европы. Презентация проектов состоялась в Риме; думаю, кроме экономии на транспортных расходах, выбор пал на Вечный город, потому что он всегда вдохновлял творцов. Концепция моего проекта только отчасти основана на истории казачества. Это история громкой, часто дурной славы, история людей независимых, смелых, хитрых и жестоких. Одни считают казаков освободителями, другие – наемниками, которые сражались и убивали за деньги. Однако, работая над этим проектом, я в первую очередь думал не о казаках и их прошлом, а о молодых людях, которых мы хотим привлечь в музей в будущем, скажем, в 2017 году. Им сегодня интереснее сидеть в Интернете и встречаться с друзьями, чем идти в музей.
Удивляет, с какой помпой строится всего лишь маленький музей: приглашаются архитекторы с мировыми именами, презентация в Риме – это так по-русски…
По сравнению с другими странами в России много людей, так сказать, незашоренных. Они затевают такие дела, о которых во многих других странах даже не задумываются. Вы думаете, в Лондоне или в Англии найдется частный клиент, который задумает такое грандиозное строительство, как в Волгограде? Даже не попытаются. Я был приятно удивлен, когда меня пригласили в Рим сделать презентацию своего проекта для Волгограда с другими шестью архитекторами. Это возможно только в России. В мире не принято приглашать несколько архитекторов в Рим, чтобы сделать презентацию для строительства в небольшом городе. Этого просто не может быть. Мне нравится подобная смелость, подобный размах.
Желание сделать что-то необычное всегда привлекает внимание. Даже в Москве, которая напоминает дикого, неприрученного зверя, вызывающего страх и восторг. Москва – город непревзойденный как в плохом, так и в хорошем. Каждый пытается изменить ситуацию как может, и это стремление очень похвально. Но все попытки проваливаются. Вот вам еще одна из особенностей России.

Не кажется ли вам, что бум в мире на небоскребы, на свои City, обезличивает города?
Да, сегодня главный вопрос крупных городов — вопрос идентичности. Американские города переживают огромный кризис в этом смысле: они не понимают, кто они. С Москвой может случиться то же самое. Пример строительного бума Америки и Азии заразителен. Но если люди будут концентрироваться только на прибыли и цифрах, ничего хорошего не будет.

Но вы как раз недавно достроили новый небоскреб в «Москва-Сити»…
Да, это «Меркурий Сити Тауэр». Башня была спроектирована американским архитектором Фрэнком Уильямсом, который, к сожалению, не смог закончить проект, он умер в 2010 году. Мне предложили помочь с завершением проекта. Я полностью перепроектировал верхнюю часть здания и разработал интерьеры для общественных зон. Здание мне нравится: это, возможно, не самый современный небоскреб Москвы, но точно самый элегантный и симпатичный. Я очень уважаю работу Фрэнка Уильямса и себя в этой ситуации считаю лишь помощником. Мне кажется, что в целом это хорошая работа, башня выглядит как классический американский небоскреб. К слову, самый высокий в Европе. Я горжусь тем, что принял участие в его проектировании и смог трансформировать самое высокое здание Европы!

Одним из самых грандиозных, так и не воплотившихся в жизнь российских мегапроектов был насыпной остров в акватории Сочи. Он должен был иметь очертания Российской Федерации. Отсюда и название «Федерация». Его ширина должна была быть 1,5 км, а длина — 2,5. Остров планировалось создать к зимней Олимпиаде уже в следующем году, но денег инвесторов не хватило, и автор проекта — голландский архитектор Эрик ван Эгераат — отказался от реализации своей идеи. Стоимость только острова, без построек, составляла 2 млрд долларов.
Проект широко обсуждался на официальном уровне, но позднее стало ясно: насыпать острова вокруг Сочи вообще невозможно. Там слишком глубокое дно и отсутствует песок. В таких условиях никто в мире острова не насыпал.